Капитан лежал в своей каюте. В памяти капитана звучали сонеты Петрарки, и еще он думал о том, как хорошо было бы, если бы все люди добросовестно исполняли свои обязанности и честно, без напоминаний, выполняли Правила траулерной службы. Дверь каюты распахнулась, и в нее просунулась голова рыжеволосого веснушчатого юнги.
- Капитан, дайте сигаретку, - весело и заискивающе попросил юнга.
- Разве Вы не знаете, что нельзя входить в капитанскую каюту без разрешения? И клянчить у капитана сигареты, хотя и не запрещается Правилами, все же недопустимо с точки зрения морально-этических норм? - раздраженно закричал капитан.
- Юнга, дайте пройти, - раздался из коридора голос боцмана. - Войдите на секунду в капитанскую каюту, и я пройду, а потом можете выходить обратно.
"Странный человек, - подумал юнга о капитане. - Для него вся жизнь замкнута в Правила и морально-этические нормы". - Капитан, но я хотел только сигаретку и решил начать с Вас, потому что у Вас они самые лучшие, - заговорил юнга. - Боцман, у Вас нет сигаретки? А войти в каюту я не могу, потому что это противоречит Правилам и морально-этическим нормам капитана, а убеждения человека надо уважать, даже если он в чем-то заблуждается.
- Выйди вон!!! - заорал капитан.
- Юнга, ваша беда - в догматичности мышления, - продолжал рокотать боцман. - Вы руководствуетесь мертвыми Правилами, а не здравым смыслом. Ну подумайте сами: от того, что вы на секунду войдете в каюту никому не станет хуже и всем станет только лучше, потому что я смогу пройти.
- Ради Вас я не только здравым смыслом буду руководствоваться, но и в ад пойду, - сказал юнга, входя в каюту. - И я не прошу у Вас больше сигаретки, потому что это значит просить награды за отважный и бескорыстный поступок, а это противоречит моим принципам; разве что Вы мне ее сами отдадите, если у Вас совесть есть.
Капитан вскочил с койки, часы на стене закачались еще сильнее, капитан вышвырнул юнгу из каюты, боцман зашвырнул его обратно и прошел по коридору, капитан снова вышвырнул юнгу, пластмассовый бегемотик - подарок невесты капитана - упал с тумбочки.
- Почему у людей нет критического мышления? - говорил, идя по коридору, боцман. - Без Критического Мышления мир остановится в развитии, полетит в пропасть.
"Конечно, Критическое Мышление необходимо, - размышлял, плетясь за ним вслед, юнга. - Без него, так же, как и без твердых Правил, мир полетит в пропасть. Но еще важнее Доброта; без нее мир точно погибнет. Только она спасет мир. Если бы боцман был Добрый, он бы дал мне сигаретку".
Боцман поднялся по трапу и пошел налево, юнга поднялся по трапу и пошел направо, в радиорубку.
Радист встретил юнгу восторженно:
- Красота! - сказал он. - Вот что самое важное в мире! Вы были Там, за Пределами рубки. Как прекрасен Тот Мир, За иллюминатором! Я прочту Вам стихи о Том Мире!
И он двадцать минут читал юнге свои стихи о Том Мире; юнга слова в них понимал, а общего смысла - нет.
- Радист, дайте сигаретку, - попросил юнга. - Пусть даже в красивой обертке, лишь бы сигаретку.
- Как хотел бы я разбить иллюминатор, чтобы почувствовать запах моря, услышать свист ветра, увидеть мятущиеся волны! Каждый из нас обязан разбить иллюминатор обыденности, чтобы увидеть Мир и Красоту!
Юнга схватил табуретку и хотел вышибить иллюминатор.
- Хулиган! Мразь безответственная - завопил радист, выхватывая у него табуретку и выбрасывая юнгу из рубки. - Каждый из нас должен обладать хоть каким-то чувством ответственности!
Юнга врезался в живот штурмана.
"Конечно, Правила в синтезе с Критическим Мышлением и Ответственной красотой много значат; каждый из них прав по своему, а если я понимаю правоту каждого, то я умнее всех, - думал юнга, дергаясь в воздухе, потому что штурман держал его за шиворот на вытянутой руке. - Но кто же даст мне сигаретку?"
- Штурман, дайте сигаретку, - попросил он.
А штурман стал говорить, что человек состоит из совокупности отношений Внешней Среды и того, что у него внутри, а это последнее, в свою очередь, либо дано от рождения, либо пришло извне, эрго, собственно человек - крохотный импульс, у всех людей одинаковый, а все остальное, включая поступки и желания - запрограммировано, как график функций, изначально Внешней Средой; доказав свою ничтожность, оговорившись, что великое в человеке - это только то, что он пережил, штурман отпустил юнгу.
- Самое прекрасное - это Любовь, - сказал проходивший мимо прыщавый матрос со шваброй и ведром воды.
- Милый, дай сигаретку! - бросился за ним юнга и провалился в люк машинного отделения.
- Лучше бы поучился чему-то. При…
- Дайте сигаретку! - пискнул юнга.
- … обрел бы профессию, - мерно звучало из темноты. - Вот я… -
Юнга взлетел на палубу.
- Вы не ушиблись? - спросил стоящий у люка доктор.
- Нет, просто машинисту стало плохо, и я принес ему циклодол, - объяснил юнга.
- Умница, - похвалил его доктор. - Совершайте подвиги во имя Добра.
- Будьте добреньки, дайте сигаретку! - завопил юнга, почувствовав единомышленника.
- Быть добреньким и дать Вам сигарету значит послужить Злу. Не путайте добреньких и Добрых. Во имя Добра я должен стоять на страже Вашего здоровья.
- Я понимаю: жалования твоего на сигареты не хватает; но если бы ты был сильным, ты бы заставил себя уважать и все бы тебя угощали просто так, - сказал скуластый матрос, доставая из трюма сеть. - Качай мышцы.
- Дайте сигаретку! - сказал юнга.
- Пшел вон! - ответил матрос.
- Вышли на косяк, - сообщил штурман.
- Радиограмма: через два часа шторм! - закричал, высунувшись и рубки, радист.
- Всем по местам! Успеем! Мы не станем терять улова! - закричал капитан.
- Рыбы в трюме у нас поместится на 25 тысяч триплингов, - пробормотал прыщавый матрос, занимая свое место.
- Капитан нас скорее утопит, чем откажется от таких денег, - кивнул скуластый. - Но на его стороне сила.
"Никто не даст мне сигаретки; я одинок во всем бескрайнем море", - загрустил юнга, подходя к сети.
Начался лов. Через полчаса трюм был наполовину полон. Сети забросили в очередной раз. Сети выловили мертвую девушку в желтом плаще.
- Куда ее? - спросил боцман у капитана.
- Если в трюм, то она займет места на 125 фунтов; это 210 триплингов. Пусть юнга подержит на руках, потом похороним в море, - ответил тот.
- Выбросим за борт, - со злостью пояснил скуластый матрос.
- А на палубе нельзя оставить? - спросил прыщавый.
- Волной смоет, - пояснил боцман.
- А в каюте?
- Правилами запрещено, - с горечью усмехнулся боцман.
Доктор, штурман, радист и боцман помогали вытягивать сети. Юнга держал на руках девушку.
Она была прекрасна. Золотистые волосы. Лицо, словно присыпанное пудрой, - но это не пудра. Сладковатый запах духов. (Позже, много позже юнга поймет, что это был запах разложения). Потерявшие цвет и оттого загадочные глаза.
Через двадцать минут трюм был полон.
- Хороним! - распорядился капитан.
Юнга помотал головой.
- Я ее довезу! - закричал он.
- Это запрещено правилами! - закричал капитан.
- Твои руки нужны на траулере! - проорал боман.
- Декадентик! - скривился радист.
- Объяснимо, - пробормотал штурман.
- Некрофил, - усмехнулся прыщавый.
- Это вредно для вашей психики! - предупредил доктор.
- Держись! Крепче держись! - посоветовал скуластый матрос.
Боцман дал пинка юнге и выбросил девушку за борт.
Траулер уходил домой. Ладони юнги резало мокрой веревкой. Краем глаза он видел кипящую струю за кормой. А в глазах стояли слезы… слезы… слезы…