Старческая ладонь Леонида Николаевича с длинными узловатыми пальцами медленно прошлась по шелковистой коже девушки, сдвигая при этом с неё простыню, коей она была прикрыта. Анфиса всё еще не приходила в себя после электрошокового психовторжения и, судя по её блаженному выражению лица, едва ли нуждалась в этом.
"Ах, какая краля! - подумал про себя Леонид Николаевич, - И где мои шестнадцать лет? Ядрить-растудыть..." Тут ему вспомнилась Алевтина - сиськастая доярка, с которой пришлось ему познавать азы любви на сеновале - и он немного замечтался... Ему даже показалось, что он слышал в какой-то момент симфонию, правда не определил - чью... Потом сплюнул в сердцах и взял Анфису за задницу, теплую и податливую. Та лишь улыбнулась. Потрогал грудь, погружая в неё указательный палец... Потом долго-долго стоял Леонид Николаевич возле самого совершенства девичьей плоти, штаны его были слегка приспущены, и теребил двумя пальцами свой конец в ветхой надежде на чудо. Чуда так и не произошло. Изнемогая от собственного бессилия, повлачил он девушку в соседнюю комнату, подтащил к самой грядке и положил рядом с растением Крумлича, которое только что принимало его облик. Пока растение лихорадило, он принялся осторожно подкапывать деревянной лопаткой корни. Оголив большую часть корневой системы, перевел дыхание, вытер пот со лба. Две Анфисы лежало теперь перед ним, как две капли воды похожие одна на другую, лишь одна из них была привязана корневидными стопами ног к земле; и было заметно, как в полупрозрачных оголенных корнях закипали жизненные соки. Сейчас этим двум Анфисам предстояло слиться воедино.
Леонид Николаевич подтащил настоящую девушку как можно ближе к корням, сам стараясь при этом находиться как можно дальше, после чего полоснул её слегка скальпелем по животу и отпрыгнул в сторону двери соседней комнаты. Вырванная из почвы запахом свежей крови фаура моментально пришла в бешенство, она билась в страшных агониях о стены, потолок и пол, издавала оглушительные вопли, вытягивалась в струну и снова металась от стены к стене, пока не наткнулась корнещупальцами своими на тело Анфисы. Это её моментально успокоило и, разверзнув отверстие меж корней, она стала медленно натягиваться на девушку. Через четверть часа то, что лежало на грядке, выглядело совершенно безжизненным и едва на что-то походило.
Леонид Николаевич осторожно вышел из своего убежища, пнул ногой фауру - никакой реакции не последовало. Сев на неё и приняв позу мыслителя, он задал себе вопрос: "Зачем я это сделал?" Потом принялся рассуждать: "А ведь и действительно: зачем? Мало того, что придется каким-то образом заметать следы в связи с исчезновением Погорелова, так теперь, вот, и секретарша в дело пошла... Ну-да ладно. Что сделано то сделано. Теперь надо подумать: какую выгоду можно извлечь из данной ситуации?" Леонид Николаевич подумал и решил: "Никакой!". "Ладно. Но что тогда делать дальше?" Получалось, что и делать-то было нечего. Потому что наверху, в его кабинете, уже наверняка толкутся гегемоны в грязных сапогах, а его брат Боря сидит в приемной в наручниках. Гегемоны читают план операции "Зайцы" в настольном календаре и заглядывают через дырку в стене в шахту сверхсекретного лифта, ведь он забыл сдвинуть портрет лысого мужика на прежнее место... К своему ужасу Босс вдруг обнаружил, что среди оставшихся растений Крумлича не было больше ни одного созревшего! А это означало, что потерпел фиаско и казавшийся столь надежным вариант спасения в случае полного провала, подразумевавший выставление своего двойника в качестве козла отпущения. Именно к нему и собирался прибегнуть только что Леонид Николаевич, но ситуация опять-таки вышла из-под контроля!
Вместо двойника Генерального директора получилась новая фаура, которую только и осталось, что посадить на огороде брата, да подождать с пол-годика, пока она вырастет... Поливать, конечно... Но это лишь в случае, если обойдется с переворотом...
Леонид Николаевич уже было принял решение так и поступить - подарить фауру брату, но тут новая, совершенно замечательная идея посетила его седую голову: а ведь здорово бы было, если бы зараженный половой монстр Погорелов, трахая всех островных без разбору, вдруг встретился бы со своей секретуткой в таком, вот, оригинальном обличии! Интересно, что бы он с ней сделал?
Идея показалась ему достойной немедленного воплощения в жизнь и тогда он, кряхтя и пыжась, принялся запихивать фауру в тесную лифтовую кабинку, после чего сам взгромоздился сверху и нажал кнопку.
Только он это сделал, как разочарование омрачило его натруженный за сутки мозг - какой, к черту, Погорелов, если его сожрала деревянная девка... Это всё из-за галочки в календаре такая путаница получается.
Надо было вместо галочки какой-нибудь прочерк поставить, что ли...
"Подарю брату, " - принял окончательное решение Леонид Николаевич.