Попала в самое пекло цивилизации... Самый кошмар, который только можно себе представить... и я туда попала! В
гостинице жила за городом, двадцать километров. Вот такая гостиница, вот (показывает рекламный буклет). Вокруг бегают зайцы. Наши, рыжие,
обыкновенные. Кормили меня в ресторане. А вот это номер. Мы только в ванную зашли, нам уже там
хотелось и остаться. Вот отсюда заходишь, там бар пошел, тут маленький гольф-клуб. Там – сауна и
бассейн, но там все – голые, и мы туда не ходили. Не смогли отважиться.
Тут мы завтракали на шведском столе. Я в первый раз как набрала... всего! Папа меня предупреждал: бери,
сколько съешь. Ну, я думала, что все это и съем... Вижу – двадцать видов орехов, ну, надо же попробовать,
каждого хотя бы по три. Йогуртов пятьдесят, хотя бы по ложке взять – надо? Надо! Колбасу какую-то
квадратную взять надо? Надо! Это было ужасно! Немцы такие чревоугодники! А как я неправильно
положила вилку с ножом – у меня ее тут же убрали! Я их рядышком положила в тарелку... Я только кусок
какой-то рыбы белой съела и ... раз! подходит ко мне и тарелку мою унесла. Я – «ах!» . Потом я уже
сидела вот так со своими приборами, на всякий случай...
– Я говорила: «нихт ферштейн», «ни дую, ни ферштейн», «я - руссиш, Гитлер капут», да!. Когда
мне пытались объяснить, что нас ведут в кафе-мороженое, я спросила: «айс-крим», правильно? - «Я-я!».
– Я не могу рассказать, как я там жила!.. У меня нет даже точки отсчета, не с чем вам будет
сравнить. Я теперь не хочу ни в Лондон, ни в Париж, я теперь хочу только в Германию. Немцы мне очень
понравились. Через полчаса («наш человек за границей» – я не знаю, как мне встать, как себя вести, что
говорить, можно ли курить – вокруг никто не курит) через полчаса понимаешь, что делать можно все, что
хочешь, и тебя абсолютно нормально понимают.
– В кафе сидели, в ресторанах, подходили немцы, что-то хотели сказать, и мы разговаривали,
мы друг другу на салфетках рисовали. Они по-английски все говорят, каждый третий –
по-французски, каждый десятый – по-русски и - очень хорошо. Обязательно надо ехать в Германию.
Обидно только, что ездила я с деловыми целями, на выставку. Город я видела один раз полчаса вечером,
полчаса утром. Правда, в ресторанах была крутых, в которые там записываются в очередь. Для них
крутизна и супер экзотика – это когда как в нашей общаге технологического института. Они с
утра становятся на улице в очередь, чтобы попасть в такой ресторан!
– Ну, я не знаю... На берегу Рейна был просто рыбный склад. Двери с круглыми окошками, как на
пароходе, балки, короче, как у нас в подвале. Заходи в любой наш подвал – копия. Поставили столы - рыбный
ресторан. Дверь открывают ногой. Когда несли ящики с рыбой в этот склад, открывали дверь именно так.
Посреди стоит старый облезлый аквариум. Уже было поздно, мы спешили и поэтому туда поехали. Для
них уже вчерашний день - чистота и порядок. Когда заказ готов, громко кричат твой номер, и ты должен сам
бежать за своим заказом. И подносы все сами тащат с ложками, тарелками. Полированные кастрюли, железные
кружки. Люди с радостью бегут за своими тарелками. Это прелестно. Раздача, как у нас в столовке. Кухня
открытая, посредине. А в пивбаре, когда новая заправка пива, они бьют в гонг. В поезде я, например, курю.
Нет возле меня мусорки. Значит, раз они не поставили мусорку, я должна пепел стряхивать на пол. Раз они не
додумались в этом месте поставить пепельницу – это их проблемы. Брошу на пол бычок – никто даже не
обратит внимание.
Очень мне понравились дети. Вот ребенок... Семью долго не встречали, так вот ребенок ходил-ходил, кричал,
ему все это надоело, достал свой чемодан, открыл и стал разбрасывать по полу свои кранты. Ему не
запрещают. Потом стал валяться по полу. В аэропорту, представляешь! Там – собаки, негры, что угодно...
Ему ничего не говорят. Они в это время собирают вещи. И ребенок делал что хотел. Он везде лазил, он
прыгал, он по калядкам ходил, он к людям приставал. Ни один человек ему не сделал замечания. А второй!
Вот проход, в аэропорту – люди выходят. Он, значит, встал на проходе, руки растопырил, не
пропускает. Все улыбаются, его обходят. У нас бы какая тетка взбеленилась тут же: «Ай-яй-яй, как тебе не стыдно!»
На землю никто не плюет. Вот, стырила пакетик в самолете, в который надо тошнить.
А вот что видела на стоянке. Женщина какая-то нагнулась, завязать шнурок на своем ботинке. Сзади собралась
очередь машин, ждут, когда она шнурок подтянет. Никто не бибикнул, не вышел поругаться, один подъехал
потихоньку, стоит ржет тихо: тетя стоит раком, понимаешь. Сзади - очередь машин, ждут.
Если ступаешь ногой, (как в кино, правда!) на проезжую часть, машины сразу останавливаются. Вот сколько
мы улиц переходили, машины останавливаются, пропускают. Человек на первом месте.
Конечно, если ездить за свои деньги, самому есть, самому ночевать, наверное, другие будут ощущения. Мы
ничего не платили. За нас платила та фирма, которая нас приглашала. Им выгодно – вдруг нам что-то
понравится, мы закупим у них. Мы ездили закупить колодки модные. Три дня мы были в Германии. Без дороги.
– А я ничего не понимала! Кино какие-то, сериалы... на бесплатных каналах. Может, платные и интереснее каналы...
– Да вот до меня тетки ездили, рассказывают, что в девять нигде в домах уже не горит свет, но выяснилось, что они были просто в маленьком городе, в семь часов вечера нигде не горит свет, все на
улице. Все в ресторанах, все пьют. А у нас так не было. Я же на выставке была, это типа нашего славянского базара, всемирная выставка.
– Спрашиваешь! Конечно! Ничего не понимаешь... Они начинают лихорадочно вспоминать русские слова. Хоть что-нибудь тебе по-русски сказать. «Здравствуйте» или «спокойной ночи».
... Пиво, конечно, всякое мы пили... А они там вино пьют! В центре города тусовка неформалов. Они все одеты в
бутиках и в дорогих. Двести марок одна майка стоит. Вот они такие все одетые, вокруг них чистота и
порядок, не курят, на асфальт не плюют - они по нему валяются. ну, что угодно делают. Ни разу за все время
не пришлось почистить обувь, ни пылинки нигде нет.
... Трамваи ходят. Трамвай состоит из трех вагонов. На три вагона – три человека. Ездят через три минуты. Но
говно на улице я нашла. Собачье. Ну вот, думаю, слава богу, а то уже думала, что мне все это снится.
... Мы с собой взяли утюг, фен. А в номере в розетку фен втыкнут такой, что нам и не снился. Мы же всего
набрали - мыла, шампуни, туалетной бумаги. Мало ли что! Это же дорога. Надо быть во всеоружии. А у них там
даже мыльный порошок в ванной стоит! Белье меняют каждый день. В гостинице за собой постель не надо
застилать. Считается чуть ли не неприличным. А в туалетах общественных такие ящички стоят,
ну, они все разные, из одного полотенце вылазит, из другого салфетки выезжают, а мы не знаем,
куда давить и как ими пользоваться, этими ящиками. Вот мы в туалет приходим, я начинаю лихорадочно
месить по всем бокам этих ящиков, чтобы из него что-нибудь вылезло... На меня никто не ругается. Они
понимают – первый раз человек в европейском туалете, они подойдут к тебе, покажут, и скажут тебе же
спасибо. В ресторане забирают у тебя пустую тарелку, говорят спасибо. Я поняла, что нужно
пытаться все делать, это лучше чем истуканом стоять возле этого ящика. Все сразу кидаются тебе помогать,
показывать.
... Один раз пошли в платный туалет. Тетки нет на входе. Тарелка не стоит. Выходим: тетка на месте, но
нас даже не остановила. ...
Там в магазинах и на выставках можно делать все что угодно с
товарами – мерить, тискать, давить. Если в магазине есть витрина, и в ней стоит кресло, то запросто
можешь сесть в него и сидеть.
... Как только я доставала фотоаппарат, на меня Мартынов таких
собак спускал, что... «Ты здесь не на экскурсии, ты здесь работаешь...»
... Везде цветы. У кого не хватает
фантазии – подсолнухи растут. Обыкновенные подсолнухи, до второго этажа. Пальмы... и все это на
улице. Собаки у немцев никакие не породистые. Очень редко видела породистых собак. Все больше, как у
Шевской – Линда. Ни поводков, ни ошейников... Бультерьер ко мне подбежал, носом в меня тык-тык. Ну,
думаю, все, хана! Не знаю, где у него хозяева, и ошейника на нем нет. Оказалось, ему надо перейти через
переход, а тут люди стоят, ему мешают, так вот он носом их отпихивает, чтобы тоже по переходу
улицу перейти.
Сколько там негров! сколько там китайцев и русских! так они очень логично появились там.
LM я там одна курила, нигде больше этих сигарет не видела. Купила сигарет, чтобы попробовать их
автомат – пять марок кидаешь, выбираешь, какие тебе надо сигареты,.. правда, у меня не сразу
получилось, монетка моя вываливалась.
Стакан воды – три марки.
У них если увидишь нормально одетую женщину, в нормальной одежде, в
туфлях – значит, иностранка. Немцы ходят в домашнем, чуть ли не в тапках. Без каблуков. Лишь бы было
удобно. Некрашеные, нечесаные. В майках и джинсах. Машины – у нас таких нет. У них совсем другие
машины. Огромные.
Непосредственные люди. Один немец сделал себе бутерброд, откусил: «О!,
говорит, и нам протягивает: «попробуйте!»
На выставке обувной глаза разбегаются...
В магазины заходили, но – галопом. Я хотела себе купить пинджачок. Стоит двести марок. Обыкновенный. На
работу ходить. И вот с нами немка пошла, она венгерка по происхождению, у нее муж – очень
большие деньги получает, она у него в фирме работает, соответственно тоже большие деньги получает, и вот
она пошла, примерила какое-то пальто и говорит: «Понятно, мне такое пальто идет, я себе такое
пошью». То есть она бешеные деньги получает, но она пойдет, купит тряпочки, будет ночи не спать - шить дома, но несколько марок сэкокномит.
Там мода сейчас – как в наши семидесятые. Все в обтяжечку, все синтетическое, все искрит, кожи никакой нет. И обувь - огромная.
Когда электричество по ночам жгут, они нервничают.
Когда летела самолетом над Германией, мне казалось – одна сплошная деревня. Черепица-черепица.... Что-то мелькнет – ага, значит город большой, или гостиница.
Надо было, как ты в Венгрии, вести дневники: я всякий раз думала: «Ага, вот это надо бы записать».
... Хочу теперь все время в Германию. Немцы – свои ребята, это точно.
